Биография Симоны де Бовуар – творчество и личная жизнь автора, читайте на ЛитРес
Об авторе
Писательница, знаменитая феминистка, лауреат Гонкуровской премии, гражданская жена Жан-Поля Сартра. Симона-Люси-Эрнестина-Мари Бертран де Бовуар родилась 9 января 1908 года в Париже в богатой семье аристократов. Девочку готовили к светской жизни и отдали на попечение монахинь в пансионат Кур Дезир. Симоне прочили обеспеченное будущее и богатого жениха-буржуа.
Становление писательницы
Мечтам о роскошной жизни не было суждено сбыться. Революция 1917 года разорила семью де Бовуар. Симона решила, что сможет стать популярной писательницей, и подготовилась к вступительным экзаменам в Сорбонну. Де Бовуар стала одной из немногих женщин, получивших диплом престижного вуза. Там она познакомилась с философами, социологами, мыслителями- экзистенциалистами и будущим гражданским мужем Жан-Полем Сартром. Круг общения оказал большое влияние на становление личности писательницы. Симона де Бовуар преподавала философию и литературу, редактировала журналы. В конце 1930-х годов она решила опубликовать свои собственные произведения. Сборник «Главенство духа» был отвергнут многим изданиями, поэтому роман «Гостья» стал первой официально опубликованной книгой писательницы. Многие романы де Бовуар автобиографичны. В них писательница осмысливает события французской революции, анализирует собственные отношения, взаимоотношения между мужчиной и женщиной и общественные устои. Де Бовуар и Сартр были сторонниками свободных отношений. Они рассказывали друг другу о своих изменах и жили вопреки условностям.
Творчество
Симона де Бовуар переносит размышления о внутренней свободе, счастье и сексуальности на страницы своих романов. В «Неразлучных» она рассказывает историю своих страстных и трагических отношений с Элизабет Лакойн. А в книге «Гостья» рассуждает о любовном треугольнике, ревности и предательстве. Писательница признается, что она избежала тяжелых обязанностей женского положения, отказавшись от брака и детей, но ее волнует женская доля и отношение к «слабому полу» на протяжении веков.
Так, размышляя над этой проблемой, появился самый знаменитый феминистский роман «Второй пол». Это трактат об угнетениях и предрассудках, связанных с восприятием Женщины в истории, в котором писательница впервые заговорила о гендерной свободе. Роман считается самой скандальной книгой 20-го века, которую даже Ватикан внес в список запрещенных произведений. Известно, что писательница уничтожила многие свои работы. Несмотря на это, каждое произведение де Бовуар – масштабное исследование, вызывавшее волну споров и не теряющее актуальности. В сервисе ЛитРес можно познакомиться со следующими работами французской писательницы:
- «Второй пол»;
- «Гостья»;
- «Аллюзия любви»;
- «Все оттенки порока»;
- «Недоразумение в Москве»;
- «Зрелость».
В копилке писательницы различные литературные премии. Ее творчество оказало влияние на многих писателей, философов, феминисток и поэтов, в их числе Бетти Фридан, Адриенна Рич, Жермен Грир, Альбер Камю. Последние годы жизни де Бовуар провела в Париже.
Пневмония подорвала здоровье романистки, и она умерла в 1986 году.
Похожие авторы
Стивен Кинг
Кир Булычев
Рэй Брэдбери
Борис Акунин
Артур Конан Дойл
Бовуар Симона | Литературный портал
Симона де Бовуар — французская писательница и философ, родилась 9 января 1908 в Париже, в благополучной и отнюдь не бедной семье адвоката и ревностной католички, получила строгое буржуазное воспитание. Её детство, как потом она признавалась, было счастливым и безоблачным.
Окончив философский факультет, Симона де Бовуар преподаёт философию в Марселе все 30-е. В начале 40-х у неё начинается роман с преподавателем философии Жаном-Полем Сартром, ставшим для неё другом на всю жизнь. Как литератор, она принимает участие вместе с ним в движении Сопротивления. Их участие в этих событиях неоднозначно и некоторыми сверстниками оспаривается до сих пор, поскольку они не перенесли тех лишений, которые выпали на долю тех, кто сражался в Сопротивлении с оружием в руках.
Но у де Бовуар навсегда остался комплекс вины из-за того, что она не знала чувства голода, не мёрзла и не испытывала жажды. В моральном плане отсутствие такого опыта угнетало её значительно больше, чем сознательный отказ иметь детей. В конце концов детей ей заменили многочисленные книги, где она пыталась разобраться в себе и в том, например, что такое дети как форма продолжения человеческого рода.
Симона де Бовуар много пишет, но, берясь за перо, всегда стремится создать только значительное, программное произведение, будь то роман, эссе или автобиографическая повесть. Она размышляет о том, что, в отличие от многих живых существ, только человек осознаёт, что его жизнь конечна, что он смертен. И на протяжении этой короткой жизни людям недоступна полная свобода, они всегда сталкиваются с проблемой ответственности в общении «с другими». И самые большие трудности возникают при общении между полами. Симона де Бовуар видит возможность согласия между ними не в сфере секса и ориентации на привилегированный статус мужчины, а в совместном поиске смысла жизни.
В конце XX века стали вспоминать книги де Бовуар, посвящённые «третьему возрасту», где она сумела передать великолепие жизни, тревогу и тоску зрелых лет, скандальное столкновение собственного сознания с процессом умирания, ухода в небытие. Вспомнили и книги, в которых она рассказывает о своих «римских каникулах» с Сартром, о темах их бесед и разговоров, о том, что их волновало на протяжении жизни, о фантастическом успехе Сартра, о его влиянии на молодёжь и умы современников.
У самой Симоны де Бовуар не было честолюбия её супруга, но она, безусловно, грелась в лучах его славы, пока не заработала свою собственную славу своим отчётливо выраженным «феминизмом». Философские сочинения Симоны де Бовуар отмечают взвешенная объективность, проницательность, кругозор, хороший слог, просветительское начало, но в обществе она нравилась далеко не всем, её ругали и марксисты, и католики. Они считали, что её «чисто женский» бунт был не обоснованием необходимости эмансипации, а свидетельством необузданной гордыни и издёрганной души.
Спокойное гармоническое состояние Симоны де Бовуар не раз, как она признавалась, на протяжении жизни разрушалось, и писательница подвергала свою судьбу безжалостному анализу и в художественных произведениях, и в научных исследованиях.
Была ли она красива? Пожалуй, нет. Если так можно сказать о француженке. А она была настоящей француженкой. Любила красивую и модную одежду и обладала отличным вкусом. На фотографиях периода романтических отношений с Сартром на нас смотрит уверенная в себе, очаровательная женщина. Но позже ей пришлось выслушать столько гадостей и обвинений в свой адрес, что, говорят, у неё появился комплекс некрасивой женщины. Самостоятельность её мышления и яркие публикации в защиту женской эмансипации способствовали созданию образа чуждой земным радостям феминистки. Симона не опровергала эти обвинения.
Но вот через десять лет после её смерти в 1997 вышла книга «Трансатлантическая любовь» — собрание писем Симоны де Бовуар к американскому писателю Нельсону Алгрену, в которых мы видим другую, неофициальную сторону жизни писательницы.
Она написала любимому мужчине сотни посланий — свидетельств её страстной и ревнивой человеческой любви. Ради встречи с любимым эта отнюдь не небожительница летала через океан на довольно хилых в 50-е «стальных птицах», открывала для себя поначалу никак не манившие её города вроде Чикаго и Лос-Анджелеса, читала не нравившуюся ей издалека литературу, заводила не нужные ей знакомства. Часто она не могла заснуть, не написав Нельсону очередного письма, не произнеся хотя бы письменно только ему слова любви. В отличие от всех её книг, изданных ранее, «Трансатлантическая любовь» раскрывает нам писательницу как совершенно земную женщину, мечтающую о семье, о встречающем её на пороге дома любимом, дарящем ей самые обычные тепло и уют. Однако ей не суждено было выйти замуж за Нельсона, как они об этом мечтали. Причину нужно искать в очень устойчивой легенде о Сартре и де Бовуар, в глубокой связи писательницы с Францией и в личной жизни самого Нельсона. Атлантический океан крепко соединял, но и серьёзно разделял двух художников, творцов собственной жизни, своей биографии.
Жан-Поль Сартр и Симона де Бовуар похоронены в совместной могиле на кладбище Монпарнас. На ней всегда лежат красные гвоздики и камушки, похожие на гальку, подобранную на морском берегу.
Ранее не публиковавшийся роман Симоны де Бовуар, рецензия
Легенда о Симоне де Бовуар — о том, как послушная школьница-католичка отказалась от своего жесткого патриархального воспитания, чтобы стать верховной жрицей экзистенциального феминизма, — часто рассказывается как история любви. Ее биографы прослеживают ее бегство из буржуазной парижской среды, в которой она родилась, в 1908 году сначала в Сорбонну, а затем в École Normale Supérieure. Там, среди «неизящных лиц» скопления кандидата 1929 года, она заметила Жан-Поля Сартра, двадцати четырех лет от роду и, как она воспевала в «Воспоминаниях послушной дочери» (1958), первом из четырех автобиографических томов, «все еще достаточно молода, чтобы испытывать эмоции по поводу его будущее всякий раз, когда он слышал, как играет саксофон после третьего мартини».
Вместе она и ее «Плейбой», ее «Лепрекон», как она его называла, гнались за радостями жизни вверх по ступеням бульвара дю Монпарнас, вниз по авеню д’Орлеан и по лесным паркам Парижа, где жили ее родители. запретил ей и ее сестре разговаривать с детьми, не принадлежащими к их социальному классу. Мать Бовуара была предана церкви и ее жесткому морализму; ее отец ненавидел интеллектуалов и хотел, чтобы его старшая дочь «вышла замуж за деревенского кузена». К тому времени, когда она встретила Сартра, у Бовуар были другие устремления. «Никогда я так не любил читать и думать, никогда я не был так жив и счастлив, никогда не видел такого богатого будущего. Ой! Жан-Поль, дорогой Жан-Поль, спасибо», — написала она в своем дневнике.
При всей романтике города, расцветающего перед ее глазами, Бовуар всегда разыгрывала саму историю любви — ее зарождающееся влечение к этому говорливому, косоглазому, забавному человечку — удивительно круто. Ей нравилось лицо и компания Сартра, но не нравился его «фальшивый глаз».
Более болезненно и серьезно ее влекло к своему другу философу Рене Маэ и даже к своему распутному кузену Жаку. Но она радовалась вниманию Сартра к ней; это была возможность определить себя и силу, которой она хотела быть в мире. «Раньше мы говорили обо всем на свете, но особенно о предмете, который интересовал меня больше всего на свете: о себе самом», — писала она. «Всякий раз, когда другие люди пытались проанализировать меня, они делали это с точки зрения своих собственных маленьких миров, и это раньше приводило меня в ярость. Но Сартр всегда пытался увидеть во мне часть моей собственной схемы вещей, понять меня в свете моего собственного набора ценностей и взглядов». С ним она не была «Другой», подчиненным женским положением, которое она описала в своих 19-ти годах жизни.49 классика феминисток, «Второй пол»: робкое и лишенное воображения создание, для которого любовь была просто чем-то, что дается мужу как само собой разумеющееся. Отношения Бовуар с Сартром, как она рассказывает об этом в своих автобиографических записях, вывели ее из состояния отчуждения, в котором она была лишь второстепенным игроком в чужих «маленьких мирах», к уверенности в том, что она является единственным и непреодолимым «Я».
». Она могла определить и интерпретировать смысл своей жизни посредством энергичного упражнения своего «суверенного сознания».
Автобиография Бовуара в некотором смысле идеально соответствовала принципам французского экзистенциализма — его настойчивости на свободе сознания каждого человека и его сартровскому лозунгу, что «существование предшествует сущности». Возможно, переписка слишком аккуратная. Правда, интеллектуалы часто гордятся тем, что живут и любят в соответствии со своими теориями — «Между философией и жизнью нет разрыва», — заявила Бовуар, — но трудно поверить в историю их ранних дней так, как она рассказывает. Ни волоска не лишнего, ни секунды шока или сомнения не рябит на поверхности ее триумфального самоопределения. «Каждая влюбленная женщина узнает себя в русалочке Ганса Андерсена, которая ради любви променяла свой рыбий хвост на женские ноги, а потом обнаружила, что ходит по иглам и горящим углям», — утверждает она в «Втором поле». Как примирить такой самоотверженный мазохизм с ее радостным воспоминанием о том, как она открыла себя у Сартра?
Как заметили внимательные читатели мемуаров и дневников Бовуара, стратегически продуманный роман между величайшими философами послевоенной Франции мужчиной и женщиной преследует присутствие призрачного третьего — друга.
Самые крайние чувства волнения и восторга приберегаются не для Сартра, а для Элизабет Лакуан, блестящей и подвижной одноклассницы, которую Бовуар называл Заза и чье имя Бовуар подчеркивал черными или коричневыми чернилами в своих дневниках, бросая тень на все, что ее окружало. .
Они встретились, когда им было около десяти, под немилосердным взглядом монахинь в школе Кур Дезир и презрительным взглядом «одиозной матери» Зазы, как описал ее Бовуар. В то время как Бовуары жили в благородной бедности, Заза был представителем высшей буржуазии, третьим из девяти детей и «очень нервным, как гладкая и элегантная скаковая лошадь, готовая сорваться с места», как фыркнула сестра Бовуара в адрес биограф Дейдра Баир. Заза был воспитан, чтобы жениться, и жениться хорошо. Ничто не могло убедить мадам Лакуэн в обратном: ни ловкий, озорной ум Зазы, принесший ей место в Сорбонне; не ее увлеченность литературой или талант к музыке; не ее любовь к однокашнику Бовуара, философу Морису Мерло-Понти, которого в мемуарах Бовуара зовут Жаном Праделем.
Заза, разрывавшаяся между верностью матери и жаждой свободы, росла несчастной, неистовой и пугающе худой, пока однажды осенью 1929 декабря, когда Бовуар и Сартр начали свой роман, она заболела лихорадкой и мучительной головной болью — врачи подозревали случай вирусного энцефалита. Она умерла в клинике Сен-Клу, где все время просила ей «скрипку, Прадель, Симону, шампанское».
«Я любила Зазу с такой силой, которую нельзя было объяснить никаким установленным набором правил и условностей», — вспоминала Бовуар в своих мемуарах почти через тридцать лет после смерти ее подруги. «Малейшая похвала от Зазы переполняла меня радостью; саркастические улыбки, которые она так часто дарила мне, были ужасной пыткой». Она описывает свое «подчинение» любимому как погружение ее «в черные глубины смирения». Именно в этих глубинах плавала жалкая «русалочка» Бовуара: ее представление о любви как состоянии жертвенности и страдания было вызвано не мужчиной, а тем, что литературный критик Лиза Аппиньанези деликатно описывает как одну из «любовных» Бовуара.
дружба» с женщиной. Другие смелее называли вещи своими именами. «Симона была в муках своего первого большого романа», — пишет ее приемная дочь и литературный душеприказчик Сильвия Ле Бон де Бовуар в послесловии к «Неразлучникам», роману о лучезарной жизни и быстрой смерти Зазы, который написал Бовуар. зимой 1954, а затем заброшен. В прошлом году он наконец появился во Франции, а теперь, как бы наверстать упущенное, появляется не в одном, а в двух английских переводах — в Великобритании как «Неразлучные» (винтаж) в переводе Лорен Элкин и в Соединенных Штатах Америки. Государства как «Неразлучные» (Ecco), перевод Сандры Смит. История, описанная во Франции как «трагическая история лесбийской любви», была объявлена «слишком интимной» для публикации при жизни Бовуар.
«Неразлучные» начинаются, как и большинство любовных историй, со встречи двух молодых людей, чуждых друг другу. Однажды в Коллеж Аделаиде рядом с Сильвией Лепаж сидит девятилетняя девочка с поразительно темными пылкими глазами и впалым личиком.
Девочку зовут Андре Галлард, и она впервые в школе. Сразу же она предлагает Сильви взглянуть на боль и наслаждение воспаленной плоти. Она рассказывает, что когда она была моложе, ее юбка загорелась, когда она стояла слишком близко к картофелю, жарящемуся на костре. Она обожгла бедро до кости, а рана все еще вздулась под юбкой. Этот инцидент устанавливает асимметрию, определяющую их отношения. «Ничего интересного со мной еще не случалось, — думает Сильвия. «Внезапно мне показалось, что со мной вообще ничего не случалось».
О Сильви, нашем рассказчике от первого лица, мы узнаем очень мало; на первый взгляд она обычный ребенок парижского среднего класса. Внизу ее огромная наблюдательность устремлена на Андре, которая кажется ей великолепным и сверхъестественным существом. Андре обращается к своим учителям как к равным, голосом вежливым, но беззаботным. Она с легкостью играет на фортепиано и скрипке, говорит о «Дон Кихоте и Сирано де Бержераке так, будто они существовали во плоти и крови», с неожиданной силой кувыркается и кувыркается.
Каждое ее слово вызывает смятение Сильвии; мысль о ее отсутствии просто невыносима. «Жизнь без нее была бы смертью», — размышляет Сильви, когда они воссоединяются после летней разлуки. «Именно в те моменты я с большей тревогой осознавал подарок, который она получила с небес, который я нашел таким захватывающим: ее личность».
Чувство Сильви к Андре, когда они растут, не просто любовь; это трансцендентная любовь, любовь, по которой должны определяться и оцениваться все другие виды любви. «Я могла представить себе только один вид любви: любовь к ней», — думает Сильви. «Та любовь, при которой ты целуешься» — под которой она подразумевает поцелуй мужчин, — «была для меня неправдой». Тем не менее, любовь Сильвии не отвечает взаимностью, потому что «любовь Андре к своей матери делала другие ее привязанности бледными по сравнению с ней». В свою очередь, сыновняя любовь Андре тоже не взаимна, потому что мадам Галлар видит в своей дочери не ослепительно и неподражаемо живую, а исполнительницу «общественных обязанностей», девушку брачного возраста, чье благочестие и послушание семье необходимо сохранить, если она должна стать респектабельной женщиной.
«Без сомнения, она по-своему любила Андре, но как это было?» – недоумевает Сильвия. «Это был вопрос. Мы все любили ее, только по-разному».
Драма «Неразлучных» заключается в напряжении между этими соперничающими и несовершенно взаимно встречными любовными отношениями к Андре: сначала любовью Сильвии и мадам Галлар, затем любовью Паскаля, радостного католического философа (фигура Мерло-Понти), который позволяет Андре вообразить, что она могла бы примирить долг и счастье — по крайней мере, до тех пор, пока он не начнет откладывать предложение руки и сердца. Проблема, которая занимает роман, заключается не в том, кто любит Андре больше всего, а в том, какая любовь даст ей свободу, которой она жаждет. По мере того, как девочки растут, Сильвию отталкивает религиозность семьи Галлар и Паскаля, и ее вера в Бога заменяется ее квазидуховной преданностью Андре. Роман перескакивает с одной великолепной картины на другую, изображая Андре в божественном одиночестве, молящуюся или играющую на скрипке в парке.
Вместе с Сильвией мы, читатели, останавливаемся, стоим и свидетельствуем излияние благоговения:
Когда я иногда приходил помолиться в часовню, я часто обнаруживал, что она пришла туда первой, стоя на коленях перед алтарем, с руками в руках или протягивая руки к крестному месту. Думала ли она, что однажды принесет свои обеты? И все же она так любила свою свободу и радости этого мира. Ее глаза сияли, когда она рассказывала мне о своих каникулах, о том, как она часами галопировала верхом по сосновому лесу, царапаясь на ходу их ветвями, как она плавала по стоячим водам в прудах или в пресной воде Адура. река. Мечтала ли она о том рае, когда неподвижно сидела перед своими тетрадями, с потерянным взглядом в глазах?
Непретенциозная красота подобных пассажей, а их много, проистекает из эстетики дистанции: удовольствие встретить Андре, спрятав голову в руках, протянувшуюся от Сильвии к невыразимому сну; широкие просторы леса и воды. Вот внимательная и неблизкая любовь, которая наслаждается идеей воображения, но никогда не знает и никогда не ограничивает бесконечные просторы чужого разума.
Эта любовь не имеет ничего общего с мастерским самоутверждением, которое Бовуар приписывает своим отношениям с Сартром. Скорее, это напоминает теорию любви, выдвинутую однокурсницей по Сорбонне, философом и мистиком Симоной Вейль. «Чисто любить — значит согласиться на дистанцию, это значит обожать дистанцию между собой и тем, что мы любим», — писал Вейль. «Освободить себя от нашей ложной божественности, отвергнуть себя, отказаться от того, чтобы быть центром мира в воображении. . . . Такое согласие есть любовь». Возможно, по иронии судьбы, «Неразлучные» постулируют разделенность как эстетическую и этическую сущность любви.
Сравните спокойное, светлое воображение Сильви с громогласной кучей вещей, которые она видит, тесня Андре в кладовой Галлардов, где мать Андре занята, чтобы приучить ее к супружеским обязанностям:
Симона де Бовуар | Биография, книги и факты. Симона написала множество биографий, романов, эссе, автобиографии и монографий о политике, социальных проблемах и философии.
Симон де Бовуар наиболее известна своими романами «Она пришла, чтобы остаться», «Мандарины» и «Второй пол». Хотя Симона не считала себя философом, ее существенный вклад в экзистенциализм и феминистский экзистенциализм сделал ее философом. Значимая фигура феминистского движения 20-го века, Симона, как полагают, заложила то, что стало основой движения. Симона де Бовуар родилась в Париже 9 января 1908 года и была старшей дочерью. Ее сестра Элен родилась 2 года спустя. Семья боролась с финансами после того, как потеряла большую часть своих финансов после Первой мировой войны. Однако девочек по-прежнему отправляли в престижные монастырские школы. В детстве Симона была глубоко религиозной, следуя примеру своей набожной матери-христианки. К 14 годам Симона решила стать монахиней. Однако кризис веры заставил Симону стать атеисткой на всю оставшуюся жизнь. Умный ребенок, Симону всегда поощрял ее отец, который поддерживал ее интеллектуальную личность. В 19В 25 лет Симона получила степень бакалавра по философии и математике, после чего продолжила изучение математики в Католическом институте, а также языков и литературы в Институте Сент-Мари, после чего провела некоторое время в Сорбонне, изучая философию.
В 1929 году Сартр предложил Симоне выйти за него замуж. Однако пара решила заключить двухлетний договор аренды вместо брака. Они продолжали продлевать соглашение самостоятельно, делая отношения на всю жизнь. Симона так и не создала с Сартром настоящего дома, и у нее не было детей. Романтическая обстановка дала Симоне достаточно свободы, чтобы продолжать учиться, писать, преподавать, путешествовать, участвовать в политических делах, а также иметь другие романтические отношения.
Симона начала свою педагогическую деятельность в 19 лет.31 в средней школе в Марселе. Известно, что за годы работы учителем Симона соблазнила многих молодых учениц.